Солнечный Завет
почта 3417028@mail.ru
Я сам расскажу о времени и о себе
Об отце в письмах учеников
Самое радостное впечатление той поры – поездки с отцом на подшефный аэродром, где он читал лекции для летчиков и красноармейцев. С тех пор я стал мечтать о военной службе и мне даже сшили красноармейскую шинель и буденовку.
В первый класс я пошел на станции Березайка близ Бологое, а к началу войны мы уже жили в г. Белеве Тульской Области, откуда уехали с началом войны и оккупации к деду на Урал.
В военную пору умерла от дифтерии моя сестренка Риточка и погиб при невыясненных обстоятельствах отец. И только спустя много лет ученица отца изложила подробности, которые мне были неизвестны.
Из переписки В.Н.
Уважаемый Виктор Николаевич!
Заранее прошу у Вас извинения за это письмо, но мне очень хочется разрешить один вопрос.
Перед самой войной я училась в школе-десятилетке г. Белева Тульской области. Литературу в этой школе преподавал нам Николай Викторович Ягодинский. У него был сын, небольшой в то время мальчик.
И вот, когда я получила брошюру факультета «Человек и природа» (№1 - 1984 г.), где был помещен Ваш очерк «Незримые связи», я подумала, что, может быть, Вы - сын нашего учителя.
Если я ошиблась, и Вы никакого отношения к Николаю Викторовичу не имеете, я еще раз прошу у Вас извинения.
Но если мои предположения верны, я буду рада сообщить Вам, что недавно у нас была встреча выпускников 1941 года. На этой встрече все бывшие ученики Николая Викторовича много и очень тепло о нем говорили, вспоминали его с благодарностью. Николай Викторович навсегда остался в нашей памяти как очень хороший учитель - много знавший сам и много давший нам, своим ученикам.
Если Вы мне ответите, я буду Вам очень благодарна.
С уважением Пчелкина.
p.s. Очень удивительно, что мое письмо все же нашло Вас. Ведь прошло почти четыре года, как я его отправила.
Извините, что письменно отвечаю Вам с опозданием.
Примечание Ягодинского:
Судя по штампам на конверте письмо пришло в Москву 24.06.86 г.! (отправлено было из Белева 23.06.86 г.
Был перепутан адрес, а позже благородные люди передали мне даже неоткрытым!
* * *
Дорогой Виктор Николаевич!
Как волновалась я, ожидая от Вас ответа, знает один только Бог! И бранила, и оправдывала себя!
Бранила за то, что спустя 50 лет вновь открыла Ваши раны, а оправдывала тем, что Вы должны знать, что еще живы ученицы и ученики Вашего отца, Николая Викторовича, которые через всю жизнь пронесли любовь и светлую память о нем.
Сделать это раньше я не могла по причине того, что не знала ничего о Вас, решив, что Вы тоже погибли, ведь это были годы истребления человечества, начиная с 37-го. Ведь в эту мясорубку попали и многие родители учеников. Первыми попали достойные жизни! Особенно благодарна я Вам за то, что Вы правильно поняли меня, ученицу Вашего отца, пронесшая чистое чувство к нему до глубокой старости. Спасибо! Я благодарна судьбе за то, что она отпустила мне время и я успела сказать Вам об этом.
Виктор Николаевич! В своем письме к Вам, я задала только 2 вопроса: с какого года был Николай Викторович и какой ВУЗ кончал. Я действительно этого не знала. При нашей первой встрече одноклассников в 1966 г., да и в 1986 г. мы бывшие девчонки, задавали не раз между собой этот вопрос: на сколько же лет был старше нас наш «покоритель сердец», наш идеал, наш Буревестник. Теперь я знаю. На 23 года. Теперь знаю цену и институту, который он закончил. Хвала и честь ему!
А вот то, что Вы сообщили мне о сборе подписей в защиту чести, имени и жизни Николая Викторовича, о последнем свидании Вашей мамы с Николаем Викторовичем (об этом Вы мне не писали), а так же о смерти Риточки - я знала, причем очень давно. Просто в письме к Вам я умышленно об этом промолчала, чтобы лишний раз не причинять боль. Имя Вашей сестренки Риты я наверное знала, но с годами забыла. Ведь я как и все девочки нашего класса носилась по школе с нею на руках, тайно поцелую, и конечно, прижимала ее к своей груди может быть чуть покрепче других девочек. А теперь, Виктор Николаевич, я напишу Вам от кого я узнала и о сборе подписей и о Рите.
Я прошу Вас, очень прошу, обратиться памятью к 41-42 годам. В эти годы (а Вам было 13-14 лет) Вы не могли не запомнить приходившего к Вам в дом (может всего несколько раз) юношу, моего одноклассника Андрея Севостьянова. Он запомнился мне пареньком среднего роста, с пушком намечающихся усиков, с цветом лица то краснеющим, как девица, то бледнеющим. Почти никогда не смотрел в лицо человека. Стеснялся. Он был умен. Это была личность, которая боготворила Николая Викторовича и, конечно, не без взаимности. Он был слеп на один глаз. Бельмо полностью затягивало зрачок. Поскольку в 42 году уже большинство из нас были на фронте (какие ребята погибли!), а Андрей как непригодный для службы в Армии, оставался в Белеве. Здесь же он и пережил оккупацию. Немцы вошли в Белев 24 октября 41 года, в день моего рождения. Вот он-то, Андрюша, вместе с Вашей мамой неистово, как только мог, и бился за жизнь своего учителя. Он появлялся с листами бумаги в каждом доме, где жили ученики школы и их родственники, собирая подписи. Так он появился и у моих родных. Вместе с подписями он взял и мой адрес полевой почты. Как потом мне рассказывала мама, она поцеловала его и перекрестила на доброе дело. От него я получила только одно письмо. Что в нем - Вы уже знаете, я написала в начале письма. Его письмо заканчивалось словами: «Да святится имя его!»
События на фронте мне не позволили своевременно ему ответить. Как я потом узнала, мой поздний ответ его не застал, Андрюши уже не было в живых. Я хорошо помню, что в своем письме к нему были такие строки: «Зачем, Андрей, ты мне принес, печальней всех печалей вести, что нет того, кто свет нам в души нес, кого с тобой мы звали Буревестник».
О дальнейшей судьбе Андрея я узнала в 1966 г., когда состоялась наша первая встреча одноклассников.
Поняв всю бесплодность своих усилий в борьбе за жизнь Николая Викторовича, он после смерти его ушел из Белева - навсегда, в лес, в партизанский отряд. Как инвалид, ходил в разведку в гражданской одежде. Пойман. Расстрелян. К нам на встречу приходил его брат. Мне кажется, что теперь справедливо будет сказать об учителе и ученике: Да святятся их имена!
Уникумом стала Валерия Пчелкина. Закончила Темирязевку, работала гл. агрономом Белевского р-на. Мне кажется, что Николай Викторович передал ей не только любовь к литературе, но и свои гены литературные. По наличию книг у нее с ней может конкурировать только наша публичка.
Обидно, что Вы не приехали в Белев. Она ждала. К памяти Николая Викторовича относится с благоговением и ревностно. «Открытие Вас» по праву принадлежит только ей, поэтому адреса Вашего я у нее не спросила. Приехав в Ленинград, я позвонила в Москву своим однополчанам и через несколько часов Ваш адрес был у меня на столе. Сделала свой «ход конем», ведь я не знаю, как она посмотрела бы на мое желание написать Вам. Каждый считает своего учителя, особенно любимого, - своим, и никому не хочется уступить, даже не учитывая прошедшего времени.
И еще о Николае Викторовиче. Я не знаю по какой программе он учил нас, то ли по Министерству Образования, то ли по своей собственной (а это скорее всего), но закончив 10-й класс мы знали наизусть (за себя особенно ручаюсь) всего «Евгения Онегина», «Горе от ума», «Маскарад», «Мцыри» и т.д. А стихи? Кого мы только не учили и не знали? Блок, Кольцов, Тютчев, Пушкин, Некрасов, Лермонтов... А проза? Сколько мы ее переучили? Первый бал Наташи Ростовой из «Войны и мира», Гоголевская «Эх, тройка, птица тройка», смерть Базарова по Тургеневу из «Отцы и дети».
Я «Последняя из могикан». На «нашей земле» мною вместе с родственниками были посажены кусты сирени в память «пропавших без вести». Их в нашей родне предостаточно. Сирень памяти нашей - так мы назвали ее. Был посажен и кустик в память о любимом учителе. Теперь сирень разрослась, все кустики переплелись в единую вечную память!
Родная школа! Что еще сказать?
Мы все к тебе с поклоном запоздали,
Ты нас прости, как все прощает мать,
Мы чести стен твоих нигде не запятнали!
Любить Отечество ты научила нас,
Нас силой духа наделила исполинской,
И штурмом брал Рейхстаг и твой десятый класс,
В котором классным был учитель Ягодинский!
Победа к нам пришла. И тишина настала.
Повержен был Отечества мучитель.
В Варшаве девушка на стенке написала:
"Белев, 10-й "А". Денисова/Учитель!"
Это из стихов Зины Медведевой, в девичестве Денисовой, ученицы 10-го "А" класса 1941 года выпуска на встрече выпускников школы, директором и классным руководителем которой был Николай Викторович Ягодинский, отец Виктора Николаевича.
14 июнь 1990 г.
Уважаемый Виктор Николаевич!
Я долго боролась с желанием писать или не писать Вам это письмо. И как видите – решилась. Мысленно я писала его Вам 50 лет. Не буду интриговать и сразу напишу, кто я. Медведева (Денисова) Зинаида Николаевна, родилась 67 лет назад в гор. Белеве Тульской обл. В 1941 году окончила полную среднюю школу № 24 имени Ломоносова, где учились и Вы и где преподавал нам русский язык и литературу Ваш отец – Николай Викторович Ягодинский, который оставил светлую память о себе не только в моем сердце, но и сердцах одноклассников.
Прививая любовь к литературе, он учил нас порядочности, быть открытым к добру. В основном мы и стали такими, каким он хотел видеть нас. Мы – это выпускники грозного 1941 года.
Мы не все получили высшее образование, многие стали работягами, вроде меня, но все полюбили книгу и чести школьных стен нигде не запятнали. Мы почти все в самом начале войны ушли добровольцами на фронт, меньше половины нас вернулось. Погибли.
Я расскажу, как я узнала о Вас.
В 1989 году уезжая из Белева я зашла попрощаться к Валентине Пчелкиной. Она мне показала небольшую брошюру с фотографий, автором которой был В.Н.Ягодинский. На ее вопрос, не сын ли он нашего Николая Викторович, я ответила, что сходства не вижу, если только брови и добавила: Вряд ли они уцелели, ведь у нас если уничтожают, что сразу всех, до 12-го колена. На этом наш разговор был закончен.
В 1999 г. при встрече с ней она воскликнула: Ты счастливо ошиблась! Это он! Сын нашего Николая Викторович! И в деталях рассказала, как найдена с Вами связь. Я стояла пораженная, жив и найден сын, отец которого остался светлым лучом во всей моей жизни. Я боготворила его, на уроках не сводила с него глаз. Многим я обязана только ему. Как он преподавал! Как владел нашими душами! Прошло 50 лет как я закончила 10-ый класс, пройдена вся жизнь, но как будто только вчера я читаю ему наизусть «Песнь о Соколе», «Песнь о Буревестнике», читаю с выражением, громко, сердцем слышу его похвалу: Молодец! Отлично! А я заливаюсь краской.
Однажды он пришел в класс с патефоном. Закрутилась пластинка и полилась ария Ленского: «куда, куда Вы удалились…» и при мертвой тишине сказал: А теперь мы будем проходить поэму Пушкина «Евгений Онегин»…
Любовь к литературе у нас, его учеников, осталась на всю жизнь. Учителем русского языка и литературы, а потом директором одной из полн. Средней школы гор. Тулы стала Настенька Тишина. Лауреатом госуд. Премии, поэтому стал гольцов Валентин (живет в Москве, работает вместе с композитором Валентином Левашовым. Его известные песни: «Вечный огонь», «На красной площади парад» и т.д. пишет стихи Виктор Баранов. Пишу их и я, причем до сих пор. Стихи мои несовершенны, нигде не печатаются, да и их и никогда и никуда не посылала. Пишу их сердцем и только для себя и друзей.
Виктор Николаевич! Мы оставшиеся в живых одноклассники после войны несколько раз съезжались на встречу в Белев.
Стоя, склонив голову, молчанием поминали погибших ребят и девчат и тех, кто вырастил нас для подвига. Первым произносилось имя Вашего отца, нашего любимца, светлый образ которого пронесли через жизнь. Последняя наша встреча одноклассников была в 1986 году. Съехались все, кто только мог передвигаться, видимо предчувствуя, что старость наступает серьезно. 1986 год – это 45-летие со дня начала войны. Больше встреч не было. Нас всех собрал под своды родной школы 8-ой «Б» класс. Все организовал, от него поступили нам приглашения. Одна из учениц прочитала свое стихотворение посвященное нам, ее ученикам, выпуска 41 года. Меня оно очень взволновало. Я его Вам переписала. Я тоже прочитала свое стихотворение, которое посвятила Родной школе. Его Вам посылаю тоже.
Виктор Николаевич! Я помню Вас в детстве. Причем очень хорошо. Когда ты сын безгранично любимого учителя – его ученика боготворит и сына. Вы моложе меня, наверное, лет 5-6. В 1941 году мне шел 18-ый год. Вам, наверное, было лет 12-13. Помню Вашу маму, худенькую женщину, приходившую в школу с маленькой дочкой, Вашей сестрой. Держать девчушку на руках для нас, девчонок, было блаженством!
Я это письмо пишу Вам потому, (точно не могу утверждать) но мне кажется, что я была единственной из его учеников, которая видела его последней в период начала войны. Это был 41-й год, наверное август-сентябрь. Я была на оборонных работах на рытье противотанковых рвов в районе р. Оки. Уставшая, я остановилась отдохнуть и увидела Николая Викторовича. Вместе с мужчиной он нес на палке огромный моток колючей проволоки, которым он обвивали столбы. Я подошла поближе и он заметил меня. Мы встретились глазами. Учитель и ученица. И я заплакала. В первый раз я заплакала так сильно, в руках затряслась лопата. Потом жизнь заставляла меня так плакать еще ни один раз, но мне тогда казалось, что больше горя не бывает. Война и разлука с учителем. Он подошел ко мне, погладил по голове рукой, как гладят детей, прикоснулся губами к волосам. «Не плачьте! Все будет хорошо!» - сказал он. Больше мы никогда не увиделись. Но «хорошо» не было. Я плакала еще раз, когда ко мне на фронт в действующую армию пришло от друзей письмо. Очень краткое. Его не стало, нашего Буревестника.
Свою судьбу не буду Вам описывать, она трагична. Когда мне было 36 лет парализовало мужа. Не ходил, не говорил, полная неподвижность. Так 10 лет, с 1959 по 1969 год. Двое детей, сыну 12 лет, дочери 5 лет. Работать не могла за мужем нужен постоянный уход и ничего больше. Полная нищета. В 1969 году после его смерти пошла вновь работать.
Моя судьба описана в «Известиях» за 1983 год – 9-ое или 10-ое мая. Статья, которую я Вам пересылаю перепечатана (частично) местным Лесотехником, где я работала и работаю до сих пор с 1947 г. на самой скромной должности «работяги». Закончила я финансово-кредитный техникум Промбанка ССР. Посмотрите на мое фото. Вглядитесь в лицо, может быть, что-то всплывет знакомое? Вот такой, только на 4-ре года моложе видел меня Николай Викторович в последний раз перед последней разлукой.
У меня выросли дети. Хорошие. Меня не забывают. Дочка с семьей в Берлине, муж при ген.штабе группы западных войск. Сын на заводе. Имею 4-х внуков. Живу одна. Материально нормально. Двухкомнатная квартира. Учитывая возраст о здоровье не пишу. Откуда ему быть, но у других бывает еще хуже. Я оптимист.
Если будут у Вас возможность – ответьте мне.
Меня всегда не отпускало прошлое. Скажите, откуда Ваша семья к нам приехала в Белев?
Какой институт и в каком городе оканчивал Николай Викторович, чтобы воздать похвалу этому храму знаний, какими он обогащал своих студентов?
С какого он был года рождения? Наверное, намного старше, потому что когда нам, девчонкам, было по 17 лет, это не мешало нам закручивать волосы на тряпочки, чтобы заслужить его улыбку одними глазами. Это не помешало нам пронести память о нем через всю жизнь.
Остаюсь с любовью к памяти Вашего отца и уважением к его сыну. Добрые пожелания Вашей семье.
З.Н.Медведева 14/1 91 г.
Рукописное пмсьмо Зинады Николаевны Медведевой - здесь