Солнечный Завет
почта 3417028@mail.ru
СУДЬБОНОСНАЯ ВСТРЕЧА
Если выйти из столичного метро на станции ВДНХ, то невольно засматриваешься на острый шпиль ракеты, вздымающейся в московское небо. А у подножия обелиска космонавтики памятник скромному учителю калужской гимназии К. Э. Циолковскому.
Все в этом уголке Москвы напоминает о Космосе. И гостиница «Космос» с ее полукружьем, как гигантский радиотелескоп, направленный на мегаполис. И улица Ф. А. Цандера – одного из первых, кто попытался запустить ракету. И домик С. П. Королева, воля и ум которого превратили мечту калужанина в действительность.
Немного дальше за кинотеатром «Космос» – звездный бульвар, где жил еще один калужанин, о котором нельзя не сказать в самом начале этой книги. Особенно врезалась в память моя первая встреча с ним, – рассказывает В. Н. Ягодинский.
В майский день 1964 года я позвонил у двери в квартиру А. Л. Чижевского, того самого, кто написал предисловие к книге К. Э. Циолковского «Ракета в космическое пространство». Встретил меня сухощавый мужчина в темном костюме и белой рубашке. Естественно, первый вопрос о Циолковском. То, что я услышал, было живой историей. Судьба свела А. Л. Чижевского с Константином Эдуардовичем еще в 1914 году. В те годы семья Чижевских перебралась в Калугу, и молодой Александр быстро нашел общие интересы с учителем. Еще бы, ведь с самого детства его интересовала астрономия. И уже в 1915 году в Московском археологическом институте он читает доклад «Периодическое влияние Солнца на биосферу Земли».
Разумеется, А. Л. Чижевский не мог пройти спокойно мимо небольшой заметки, появившейся в газете «Известия» за 2-е октября 1923 года под заголовком «Неужели не утопия?». В ней говорилось о том, что в Мюнхене вышла книга профессора Германа Оберта «Ракета к планетам», в которой строго математическим и физическим путем автор доказывал, как с помощью современной техники можно достичь космических скоростей и преодолеть силу земного притяжения.
Заметка как пружина подбросила меня к книжным полкам,– вспоминает А. Л. Чижевский.– Вот книжная летопись 1903 года – «Новости науки». Под фамилией Циолковского ясно значится название его работы: «Исследования мировых пространств ракетными приборами». За 20 лет, прошедших с тех пор, специалисты должны были познакомиться с этим трудом. Звоню в редакцию. Объясняю суть дела. Следует неутешительный ответ: «Так это же утопия! Приоритет в области утопий науку не интересует, кстати, Жюль Верн еще раньше написал свою книжку «Из пушки на Луну».
На другой день выехал в Калугу. После разговора с Константином Эдуардовичем решаем пойти к заведующему Калужским губнаробразом Н. Н. Костромину. Тот внимательно выслушал нас и тут же позвонил и договорился с типографией о перепечатке работы. Однако в типографии не было свободной бумаги. С бумагой помогли на Кондоровской бумажной фабрике (в 40 верстах от Калуги) с условием: прочитать цикл лекций. Читаю лекции по медицине и биологии для рабочих. Они остаются довольными, а я получаю бумагу и отвожу ее в типографию. Решаем с Константином Эдуардовичем печатать книжку на немецком языке, но в типографии нет латинского шрифта. Из-за недостатка латинского шрифта пришлось дать на немецком языке только предисловие, написанное мной. Если предисловие будет прочитано, книгу переведут, благо в Германии русских переводчиков в те годы было сколько угодно,– так запальчиво вспоминал в тот майский день Чижевский минувшие события.
В январе 1924 года книга наконец-то вышла. Несколько дней Чижевский разыскивал нужные адреса ученых, связанных с воздухоплаванием, важнейших библиотек и учреждений в десяти странах мира. Профессору Оберту и американцу Годдарду высылается по десять экземпляров. На бандероли обратный адрес, конечно, калужский – улица Жореса, дом 3, К. Э. Циолковскому.
В ответ профессор Оберт писал:
«Многоуважаемый коллега. Большое спасибо за присланный мне письменный материал. Я, разумеется, самый последний, кто стал бы оспаривать Ваше первенство и Ваши заслуги по делу ракет… Я был бы, наверное, в моих собственных работах сегодня гораздо дальше и обошелся бы без тех многих напрасных трудов, зная Ваши превосходные работы»
В последующем, кстати, именно Оберт станет одним из ведущих конструкторов «оружия возмездия» в гитлеровском вермахте, наряду с создателем ФАУ-2 Брауном. (Добавим, что одна из сотрудниц Калужского музея К. Э. Циолковского с 1990-х работает и живет в музее Оберта).
Далее разговор перешел на возможность влияния Космоса на политические катаклизмы, Нина Вадимовна Чижевская-Энгельгарт, заметив мое смятение, подала выпущенную в 1924 году книгу Александра Леонидовича о физических факторах исторического процесса. Я держал ее, как «бритву обоюдоострую»… Еще бы – в ней писалось о связи с солнечными циклами не только психозов, но и революций!
Впрочем, в те времена даже репродукция картины Н. Рериха «Знамение», помещенная в книге «Эпидемических катастроф» настораживала: мистика! А потому я постарался сменить тему разговора, и спросил, что это за игольчатая люстра висит под потолком. Оказалось, это модель ионизатора, которому предназначалось висеть в залах так и не воздвигнутого Дворца Советов, где ныне встал Храм Христа Спасителя.
Все началось с опыта, поставленного в начале века. В герметическую камеру с животными подавали воздух через тампон ваты. Несмотря на отличный воздухообмен, животные быстро хирели и гибли из-за разрядки электрозаряда у ионов кислорода, тогда как в соседней камере без ватного фильтра они оставались резвыми до конца опыта. Отсюда и возникла идея аэронификации. В середине 30-х годов прошедшего века Александр Леонидович буквально сутками не выходил из лаборатории, экспериментируя с людьми, животными и микроорганизмами, подверженными влиянию ионизированного воздуха. В итоге скот прибавлял в весе, давал большие удои, повышалась яйценоскость кур и снижалась смертность молодняка. Но для развития опытов требовались многие годы наблюдений. Грянула война, но и в тяжелых обстоятельствах – будучи заключенным ГУЛАГа – ученый не оставлял своей идеи.
В этом человеке удивительно сочетались самый фантастические идеи с обычными делами. Характерный пример. По ходу изучения ионизации испытывали не только воздух, но и воду. Чтобы отчетливее видеть эффект ионизации при распылении воды, ее пришлось подкрасить. Как только краска пошла из пульверизатора, сразу же стало ясно, что электрическое поле позволяет получит тонкую дисперсию капель, которые не разбрызгивались по сторонам, а сплошным слоем «прилипали» к заряженной поверхности стен или предметов. Краска ложилась ровным слоем и не давала подтеков. Расход ее сокращался в несколько раз, по сравнению с общепринятым методом окраски. Проект получил патент в конце 30-х годов минувшего века, но до послевоенного времени о нем никто не вспомнил, пока жизнь не заставила обратиться к методу Чижевского в связи с развитием красочного производства и необходимости охраны здоровья работающих с красителями. Сейчас этот метод стал основным на любом крупном предприятии, имеющим дело с покраской материалов.
Стол, за которым вы сидите, вагон метро, в которое вы направляетесь на работу или самолет, несущий вас в дальнее путешествие – все, начиная от детских игрушек и заканчивая океанскими лайнерами, красится в электрическом поле.
Но этим не исчерпывается проблема ионизации. Люди в закрытых помещениях испытывают электрический голод. Стоит ли говорить о важности этой проблемы, когда только в нашей стране из 140 миллионов жителей более половины составляют горожане, проводящие большую часть своей жизни в помещениях.
Александр Леонидович был очень интересным собеседником. По ходу разговора он любил отвлечься на другие темы, казалось бы не относящиеся непосредственно к делу. И лишь потом, вспоминая тот или иной разговор, можно было понять, что в сущности речь шла об одном и том же. Только с различными комментариями. Так и в тот день, заговорив о известном иркутском геофизике В. Б. Шостаковиче, он вспомнил с улыбкой забавный случай. Как-то, побывав в его московской квартире, Александр Леонидович заметил большой замок на крышке рояля. На немой вопрос Чижевского Шостакович ответил, что к нему часто забегает племянник Дмитрий, большой любитель музыки, но он настолько оглушительно бьет по клавишам, что каждый раз после его посещения приходится вызывать настройщика роялей. И сразу же Александр Леонидович продолжал рассказ о том, что Шостакович первым провел статистический гармонический анализ циклов заболеваемости холерой.
Или другой оборот разговора: рассказывая об одной из особенностей солнечной деятельности, он к слову продекламировал строку из стихотворения. Оказалось, на полках стоят его дневники, заполненные стихами. А там, где оставалось свободное от книжных полок пространство стен, висели солнечные акварели хозяина квартиры. Пройдут годы, и его картины появятся на выставках столицы и многих городов страны…
Круг интересов А. Л. Чижевского был огромен. Но главные научные интересы его концентрировались вокруг одного вопроса – вопроса к Солнцу. Почему, как, какими путями солнечная активность действует на жизнь? Все остальное было побочным выходом из разработок этой главной идеи. Аэронификация? Так она же тесно связана с проблемой солнечного эффекта ионизации внешней среды!
Говорят, что особым направлением научных поисков этого ученого было изучение структуры движущейся крови. Но эритроциты интересовали его как один из замечательных объектов живого, несущего электрический заряд – красные кровяные шарики, а точнее двояковогнутые диски – катятся с кровью и за счет их вращения возникают конвенционные токи и миниатюрные магнитные поля. Изучение гемодинамики также тесно связано с исследованием влияния физических факторов внешней среды.
Разумеется, я покидал гостеприимную квартиру на Звездном бульваре убежденным солнцепоклонником. В прихожей, как это часто бывает, электролампочка давала особо яркий свет, и я вдруг заметил у Александра Леонидовича ожоговую черноту над белым воротом рубашки. Уже после узнал – это след рентгеновского облучения. Поздно…
А тогда, напоследок, ничего не подозревая, окинув взглядом написанные рукой хозяина светлые акварели, я вышел за двери. И долго оставалось ощущение чистого воздуха, невидимых ионов. А может быть, это электризация от мыслей интересного собеседника? Может быть.
Как-то А.Л.Чижевского метко прозвали «Пронизанный Солнцем». Действительно, вся его жизнь была посвящена изучению космического воздействия на биосферу. Он впервые смог охватить все многообразие возможностей солнечного влияния, всю пестроту и многогранность солнечно-земных связей в биосфере. Девиз его творчества «Солнце –людям» подхватили и несут многие научные коллективы.
Один из них – многочисленный коллектив Объединенного Института физики Земли им. О. Ю. Шмидта, который в содружестве с рядом других академических учреждений выпустил накануне XXI века «Атлас временных вариаций природных, антропогенных и социальных процессов». Второй том этого издания («Научный мир», 1998) «Циклическая динамика в природе и обществе» был посвящен нашим великим соотечественникам В. И. Вернадскому, Н. Д. Кондратьеву и А. Л. Чижевскому. Он открывался портретом Александра Леонидовича и вводной статьей об основном персонаже нашей книги.
Материалы этого фундаментального исследования под руководством А. Гамбургцева были представлены специальным документом в Совет Безопасности Российской Федерации для решения соответствующих задач экологического мониторинга.
Что может быть еще более эффективным приложением результатов фундаментальных исследований ученого!
Виктор Ягодинский